23 февраля исполнилось 75 лет со дня депортации чеченцев и ингушей. Тщательная спланированность операции «Чечевица» вплоть до информационной (точнее, дезинформационной) составляющей привела к роковым для вайнахов последствиям. Судя по всему, даже расправа над «нетранспортабельным» населением была продумана карателями заранее.
Чуть ли не в каждом высокогорном селении чекисты устраивали «маленький Хайбах»
Мума Амаев, уроженец высокогорного селения Тусхарой (Итум-Калинский район), рассказал «ГР», как выселяли его односельчан. Тусхарой – главное селений Дышний-мохка, включающего еще семь небольших населенных пунктов:
«В селах Дышний-Мохка солдаты квартировали несколько месяцев. 23 феврале в Тусхарое высылка начиналась по типичному сценарию: всех мужчин созвали на собрание, якобы, в честь праздника. Горцы пришли в праздничной одежде, при кинжалах. Их окружили, под стволами пулеметов заставили разоружиться и зайти в мечеть. Остальных отправили пешим ходом в Итум-Кали, оттуда на студебеккерах – на грозненский вокзал, к эшелонам. Мужчины выехали позднее тем же путем. В тот же день в Тусхарой доставляли под конвоем жителей других сел Дышний-Мохка. Потом военные сожгли мечеть.
Известно, что в огне погибли пожилая женщина из хутора Сенахь. Жителей Сенахь военные повели по единственной тропе из этого села. Тропа пролегала через Тусхарой. Родственникам приказали оставить больную в тусхаройской мечети. Они помнили место, где вынуждены были ее положить. В 1980-м я расчищал руины мечети и нашел там обгоревшие кости погибшей. Ее внук забрал останки и похоронил их в Серноводске, где после возвращения из депортации обосновались многие тусхаройцы и жители других сел Дышний-Мохка, — заключил Амаев.
Словом, чуть ли не в каждом высокогорном селении чекисты устраивали свой «маленький Хайбах». Вот что рассказал Майрбек Цикароев:
«23 февраля стал черным днем и для чеберлоевского села Цикарой. Утром почти всех сельчан собрали у сельсовета и отправили в Макажой, чтобы оттуда, не позволяя высаживаться, доставить к железной дороге внизу, на равнине. Однако расквартированные в Цикарое солдаты и офицеры уже накануне определили для себя, что некоторые жители станут обузой для них в пути к железнодорожной станции Грозного…
Предварительно они отделили 11 стариков – мужчин и женщин (самому младшему было за 80 лет), завели в здание сельсовета. Тем, кого отправляли в Макажой, сказали, что старики присоединятся к семьям у поезда. Однако в этом же здании сельсовета пожилые люди были сожжены…
О том, что произошло со старцами, выселенные цикаройцы узнали уже после возвращения в 1957 году, когда жившие в селе андийцы повели их к оврагу и указали место, где они закопали останки сожженных. Как выяснилось, военные им указали, что останки надо выкинуть в овраг, и никто об этом не должен узнать никогда! Однако, испугавшись больше гнева Всевышнего, нежели неминуемых репрессий за нарушение приказа, андийцы похоронили ночью останки несчастных в братской могиле у обрыва… Нетрудно представить, сколько было таких случаев убийства «нетранспортабельных» жителей в горах Чечни.
«Из десяти членов семьи выжили трое»
Тоита Ажгириева:
«Моя мама — Зайнап Докаева (1935 г.р.) родом из высокогорного селения Б1овло. К февралю 1944-го ее семья состояла из 10 человек – бабушка, родители и семеро детей. 23 февраля их вели пешком до Итум-Кали – под дулами. Взять с собой они ничего не смогли, так как отец нес престарелую мать на плечах, моя мама несла младшего сына, остальные дети были маленькими. По дороге военные заставили отца посадить бабушку на дорогу. Пинком они столкнули ее в пропасть и выстрелили вслед – на глазах детей и отца, которого они держали. После этого заставили отца взять маленьких детей на руки, поскольку они были уже изнурены дальней дорогой…
Везли их больше двух недель. Еды не было. Привезли в Джамбулскую область, в колхоз Калинина. Со слов мамы, столько снега она раньше никогда не видела.
… Как-то ее мать вместе с сестрой пошла на мельницу. А когда возвратилась, у нее началась лихорадка. Они встали в очередь за лекарствами. В этой очереди моя бабушка и умерла. Успели только отца позвать… Младший 7-месячный братик проплакал весь день и всю ночь, отказывался принимать пищу. Он умер на следующий день. Нена йиша уговорила отца раскопать могилу и похоронить младенца в одной могиле со своей матерью. Отец долго сопротивлялся, но нена йиша сказала, что не простит, если он этого не сделает. К тому времени взрослые и дети плакали только сердцем — слез не осталось.
Потом умер отец. Последней умерла старшая сестра Зариат. Так в течение нескольких месяцев из всей семьи остались только трое детей – моя мама (ей было 8 лет), ее 4-хлетняя младшая сестра Зулпа и брат Магомед 10-12 лет.
Брат, чтобы сестренки не умерли с голоду, украл теленка в колхозе. Его посадили, 12 лет он провел в колонии. Маму с сестренкой забрали в детский дом. Соседка наказала маме не выпускать руку младшей сестры и спать ложиться всегда с ней, чтобы их не разлучили. Мама так и делала. Когда воспитатели пытались их разлучить, мама не выпускала сестренку из своих объятий, они плакали… В итоге их оставили вместе.
Сестрам повезло. Их нашел дядя Ади — брат мамы. Он был на фронте, его выслали прямо оттуда, из армии. Мама рассказывала, как они сидели у окна в детском доме и ждали дядю Ади. Она успокаивала свою сестру: «Вай ваша Ади т1емало ма ву, иза вайшинна т1аьхьа вог1ур ма ву». Так оно и случилось.
Ади (Адрахман Хасанов, 1918 или 1919 года рождения) был единственным братом у девятерых сестер. В живых он застал только одну из них. По всем детским домам Казахстана искал он своих племянников, и нашел их – около 20-ти. Всех забрал к себе. Ади в то время было 27-28 лет. Позже некоторых из детей забрали дехой», — завершила свой рассказ Тоита Ажгириева.
Чеченское кладбище в казахстанском городе
Напоследок приведу рассказ Альберта Муцаева:
3 года назад я был в городе Казалинск Кзыл-Ординской области. Поездка была связана с делами. В общении с людьми я узнал о том, что на окраине города есть старое кладбище, которое в народе называлось «чеченским». Конечно, я не удержался, и, выбрав время, посетил его. Перед глазами предстали могилы наших братьев и сестер, ушедших из жизни в дни тяжелых испытаний на казахской земле…
Для меня очень важным было то, что население города сохранило память о тяготах депортированных чеченских семей. Территория кладбища имеет статус заброшенной, но, тем не менее, никто не нарушает покой умерших, кладбище продолжает существовать. Старики-казахи рассказали мне, как тяжело переносили депортанты первый период пребывания на чужбине. Здесь и сами казахи жили почти впроголодь, а выселенные из родных мест чеченцы оказались в невыносимых условиях. Сразу распространились болезни. От голода спасала Сырдарья. В реке водилась рыба судак – вкусная и достаточно жирная, исключительно питательных свойств. Вот она и помогла многим выжить…
х х х
Известно, что депортация февраля 1944-го носила особо жестокий характер. Самые страшные потери – людские – были невосполнимы. Сотни тысяч чеченцев погибли, их трупами была усеяна дорога на чужбину, они остались в среднеазиатских и казахстанских степях. Десятки тысяч юношей и девушек не смогли получить даже среднее образование, не говоря о уже о высшем. Республика значительно отстала в образовательной сфере и социально-экономическом развитии. Похожая участь постигла и другие депортированные северокавказские народы – ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев.
Зарина Висаева