8 архитекторов-энтузиастов в 1938 и 1939 гг.отправились на Кавказ в Чечено-Ингушетию, Тушетию и Хевсуретию для изучения «старинной башенной архитектуры» этих мест. Они делали обмеры, зарисовки, акварели и вели дневник. Конечной целью группа предполагала издание путеводителя по этим местам. Талантливо выполненные акварельные и карандашные зарисовки сохранились в семьях наследников участников похода. Также сохранился дневник за 1939-й год участника похода — Наталии Уствольской со вставками Николая Сабурова и Николая Лебедева. Текст дневника позволяет живо представить быт участников похода и ощутить их увлеченность выполняемой работой, красотой окружающей природы и их интерес к настоящему и прошлому народов, населяющих горы Кавказа.
Участники похода: Федор Пащенко — Св. Хведор, дед (он же — ученый муж); Сергей Катанин — Серго-борода — отец семьи; Надя Ефимович-Платонова — Надике — мать семьи; Николай Фукин — Кука-Фука или дядюшка; Николай Сабуров — Сумбурка; Наташа Уствольская — Наташа; Николай Назарьин — Коля — 1-ый; Николай Лебедев — Коля -2-ой.
Далеко позади шумная и хлопотная Москва и наша «Детская» посадка. Едем весело. Поем. Так вот — и едем, все приближаясь к югу, к горам, к первому пункту нашего путешествия — к гор. Грозному.
ЗАВТРА ВЫХОД!
10.VIII.39.
Грозный — Чишо — автобус
Чишо — Шатой — пешком
Итого 57 км.
На автобусной станции — народу …..
Между ними — группа почтенных чеченцев, делегатов с В.С.Х.Выставки в Москве, возвращающихся в родные аулы. Старики держатся степенно, но глаза их блестят, и чувствуется, как много нового, необыкновенного, расскажут они там, в горах, своим односельчанам.
Зав. автостанции представляет экспедиции лучшие места. В путь.
Прощай крепость Грозная! Оплот русских войск времен завоевания Кавказа.
16.VIII.39.
Перевал Хахачу – Цекалой, 20 км.
Далеко внизу, и как кажется отсюда — на самом краю бездны, виднеется нечто вроде муравьиной кучки, но с типичной башней в центре ее — это селение Цекалой сельсовета Майсты.
Вот она, желанная цель! Немного отдохнув у небольшого источника, начинаем спуск.
Селение будто выросло из одной скалы. Строения его однообразны, сложены из одного и того же грубого камня без раствора. Только башня, с ее типичной пирамидальной кровлей, выдается своим стройным и строгим силуэтом.
Меж домами змеятся узкие и крутые проулки, переходящие в площадки — дворы; все они вымощены крупными и плоскими плитами. Такими же плитами покрыты и кровли.
Сразу за селением начинается довольно крутой обрыв, усиленный еще и подпорной стенкой: врагам не легко было подойти сюда снизу.
Над селением, на плоском выступе скалы разместилась небольшая, окруженная полуразрушенной невысокой оградой площадка. В центре ее сохранились развалины небольшого храмика, типичного для Ингушетии и Чечни.
А далеко внизу, в километрах трех от Цекалоя, внимание наше приковывают какие-то развалины — это мертвый город Фарскалой.
17.VIII.39.
Цекалой — Фарскалой — Цекалой — 6 км.
Цекалой — Фарскалой — Туга — 23 км.
В 6 утра всех нас разбудил Абдул. Его группа должна выйти сегодня, пораньше. чтобы успеть осмотреть Фарскалой, подняться в Погу, а затем и в Тугу. В Туге сегодня происходит какой-то национальный праздник.
Спуск к мертвому городу Фарски идет узкой тропинкой круто вниз, сперва — скудными полями цекалойцев, затем — сухим и выжженным склоном среди небольших осыпей и скал. За одним из поворотов тропы, таинственный мертвый город открывается перед нами, как на ладони.
Зубцы стен его полуразрушенных башен сливаются с мрачною скалою. на которой, когда-то, так грозно высились они над бездной ущелья Майстрой-Нахк.
Но вот и мы спустились к знаменитому мертвому городу. Сразу же внимание наше привлекает целый городок оригинальных могильников, расположенных на склоне горы, несколько выше города. Все могильники — 2-х ярусные. Низ замурован, но если заглянуть в лаз — там видно много костей и даже скелеты. Верх перекрыт стрельчатым сводом с открытой передней аркой. Это поминальная, о чем говорят и каменные скамейки у стен. Рядом с каждым могильником выстроено небольшое простое святилище.
Ниже могильников Абдул показывает нам остатки храма. По его словам, храм был подземный. Поискав среди камней, он находит большую плоскую плиту и приподняв ее показывает нам подземный ход. К сожалению этот ход завален камнями.
Дальше узкая перемычка между двумя обрывами ведет на скалу на которой террасами расположен город. Все здесь напоминает нам «Муцо». Совершенно тот же тип планировки, только в Муцо он, пожалуй, чище. Тропа наша ведет, однако, мимо, вниз, проходя между остатками крепостных стен и пропастью, на которой катит свои бурные струи неумолчный ледниковый ручей. Тут же Абдул рассказывает, что в Фарскале не было своего источника, за водой посылали караван с бурдюками, в которые набирали воды для всего селения.
А во время осады, когда истощался запас воды, жители сбрасывали по крутому откосу в ручей большой клубок шерсти. Вода впитывалась в шерсть, клубок наматывали снова и выжимали воду из него в чаны.
На площадке этой, а также под нею, у ручья и внизу — вдоль тропинки, также расположено много могильников. Некоторые из них украшены такой же стрельчатой аркой, как и верхние, другие — просто полуподземные склепы. На этом берегу потока виднеются также могильники со стрельчатой аркой.
Подъем от тропинки к строениям самого города далеко не легок и не безопасен. В некоторых местах не мешало бы употребить приемы скальной техники.
Давно уже местное население, убедившись, что все подлежащее разграблению уже разграблено, не посещает развалины Фарскалоя; туристы здесь редки, да и те, спеша, проходят мимо по тропе; археологи еще не успели сюда добраться.
Обрывистые склоны скалы, считавшейся когда-то неприступной, теперь сплошь заросли какими-то колючими кустами, цветущим терновником. проложенные здесь когда-то тропинки давно уже обрушились, размылись, заросли кустарником и травой.
Как сказочный замок мертвой царевны высятся над нами покинутые и разрушенные башни Фарксалоя.
С трудом забираемся наверх и тут, оглядевшись, убеждаемся, что город состоит из замков-крепостей, выстроенных, как на островках, на отдельных зубьях скалы. Если и были, когда-то между ними связующие ходы или мостки, то теперь они давно разрушены и город непроходим.
х х х
Собираемся уже ложиться спать, как вдруг появляется наш «старинный» знакомец — учитель
Умаев: «Хочешь, пойдем со мной. Будет маленькая вечеринка».
Мигалки! Быстренько собираемся, хозяин накрепко запирает нашу дверь, обещая присмотреть за вещами.
Вслед за своим проводником, проходим узкими проулками мимо темных и молчаливых строений спящего аула. Но вот мелькнул свет, раздалась музыка.
Поднимаемся на типичную для всех здешних зданий галерейку и входим в кунацкую, наполненную светом. гортанным говором, странными звуками каких-то инструментов.
Девушки, чинные и нарядные, сидят на циновках и войлоках у противоположной входу стены.
Это единственный случай, когда, по старым обычаям Чечни, женщинам разрешается сидеть, тогда как мужчины, напротив, стоят.
Парни толпятся у входа или же стоят, прислонившись к стенке, скрестив руки на груди, или-де заложив их за ножны кинжала. Вид у всех — необычайно серьезный, лишь некоторые девушки тихонько шепчутся и перехихикиваются между собой. Они спешно раздвигаются, предлагая мне и Наде присоединиться в их кружок, что мы и делаем, конечно.
Ребята же наши становятся к мужчинам.
Понемножку приглядываемся ко всей этой толпе, замечаем, что среди девушек сидит пожилая чеченка, видимо присматривающая здесь, чтобы все шло чинно и гладко.
В центре помещения сидят музыканты. Один из них выводит на какой-то дуделке однообразный и тоскливый мотив, тягучий ритм которого странным образом сочетается с ритмом, быстрым, диким и нервным, деревянной трещотки другого музыканта. Третий — тоже довольно однообразно, но мелодично и четко подыгрывает на пандоре.
Это они, эти музыканты, вырывают из своих незатейливых инструментов такие чуждые нам и непонятные, но все же волнующие звуки, которые привлекли нас сюда. Звукам тесно в наполненной людьми кунацкой; вырываясь сквозь узкий проем двери они летят над сонным аулом, над его саклями и разваливающимися башнями, и там, на просторе, сливаются с этими строениями, такими же дикими и такими же простыми, в одну общую цельную гармонию.
В кунацкой же лихие танцоры или пары старательно пляшут. Носки ног их выбивают стремительный и четкий ритм, легко неся неподвижное свободное тело. Движения рук — пластичны и плавны.
Через головы танцующих происходит заправская игра в мигалки. Парни мигают избранным ими девушкам, трогая то губы свои, то руки, то грудь. этим они как бы показывают, что хотели бы обнять или поцеловать свою избранницу.
Девушки сперва стыдливо отнекиваются. но после нескольких настойчивых подмигиваний, робко отвечают едва заметным движением ресниц.
Под чистым и звездным небом в окружении величавых спокойных гор. вдыхаем полной грудью свежий и бодрящий ночной воздух, отряхивая с себя опьянение без вина от этой вечеринки.
А из светящейся двери темного дома все несутся и несутся заунывное пенье зурны, неугомонные звуки трещотки, мелодичное треньканье пандора.
Но мы же уходим от них и скоро. за поворотом, странная музыка эта исчезает как дым. Остаются лишь горы и ночь. И думается — было ли все это?
Может быть, все это было лишь сказкой, сном?
х х х
Сегодня — «большой день» нашего путешествия: нам предстоит разойтись по разным маршрутам, чтобы через два дня встретиться в селении Хангихой.
А на противоположной стороне ущелья лежат огромные голубые тени, падающие на нее от гор, бесконечно глубоко, где-то внизу светлой полоской сверкает ручей и чуть слышно доносится до меня его шум. Над обрывом, как осиное гнездо прилепилось селение Цекалой, а далеко под ним, на скалах, виднеются развалины другого, давно покинутого селения, мертвого города Фарскалой.
Кажется невозможным передать красоту этой картины на бумаге, но я, с упорством, быстро наношу свои впечатления на лист.
Скоро свисток из селения дает мне знать, что завтрак готов, и я спускаюсь вниз. По крутому склону мы долго спускаемся к старому Фарскалою, разместившемуся на большой неприступной скале, выступающей мысом между двумя стремительными потоками.
Развалины города замечательно живописны, и производят прямо сказочное впечатление.
Вначале мы входим в целый квартал очень интересных могильников. Многие из них объединены с родовыми часовнями-молельнями, расположенными или рядом или в первом этаже могильника, образуя открытый спереди стрельчатый свод со свешивающимися один над другим рядами сланца.
На вершине скалы виднеются две полуразрушенные башни. Остатки третьей башни лепятся на склоне.
По словам нашего проводника — Абдул-Кадира, здесь было когда-то 126 хозяйств и жили 600-800 человек.
Как ласточкины гнезда прилепились развалины жилых домов к почти отвесным скалам. Некоторые из домов в основании имеют лишь один камень насухо уложенный на выступ скалы. Крепости кладки соответствует качество плитняка сланцевой породы.
Здесь мы расстаемся с провожающими нас товарищами, пожелавшими нам удачи в пути ….
Затем выходим на поля и вот уже видим и башни селения Пога.
Селение сгруппировалось вокруг источника и развалин старого храма. Оно совершенно пусто.
Весь народ находится на площадке, расположенной над селением, где справляют сегодня праздник «Начала сенокоса».
Скоро мы подходим к месту празднества, где уже разместилось около сотни чеченцев.
Мужчины сидят отдельно, женщины и дети также отдельно. Тут же режут баранов и варят их в громадных котлах.
Радушно приветствуя, нас усаживают в центре собрания на плоский камень. Рядом, также прямо на камень кладут куски мяса, сала и груду лепешек. Все это мы, конечно, с жадностью поедаем, макая баранину в жирный бульон, поданный нам в глиняной миске. Из глиняных же кувшинов в наши кружки наливается замечательно вкусное крепкое пиво. К сожалению, мы не можем позволить себе приналечь на него по достоинству, так как нам предстоит еще длинный путь до селения Туга…
Через два часа пути по более-менее легкой, дороге с пологим подъемом идущей вдоль ущелья, уже в сумерки мы подходим к селению Туга. Издали оно замечательно живописно вырисовывается на фоне снегового хребта.
Как и большинство горных селений, оно размещается на гребне отрога; дома его группируются вокруг стройной башни, видимо очень давней, покрытой красивым желтым мхом.
Перед селением по склону среди обработанных полей разбросаны «зимние» дома жителей Туги.
Зимой, когда скот пригоняют с пастбищ, жители переселяются сюда, поближе к своим полям, так как здесь им проще удобрять свою пашню, накопившимся за зиму навозом.
Планировка селения очень интересна. К нему ведут две дороги: нижняя грязная тропинка для скота проходит под крытым входом к улице, направленной к центру селения; другая — чистая тропинка, идет по карнизу на уровне крыш и также спускается к центральной площади. С стороны горы к площади примыкают мечеть своеобразной архитектуры и жилые дома, расположенные вдоль двух основных улиц селения.
Улицы эти вымощены плитняком, образующим ступени; ширина улиц около 2,5-3,5 м. Вверх и вниз от них расходятся кривые и узкие переулочки. Нередко эти улицы и переулки перекрыты сверху домовыми пристройками и навесами. Там на сене устроены постели, на которых в теплое время года население проводит ночи, спасаясь от блох и прочих неприятных насекомых.
Над обрывом расположена крепостная часть селения с башней, отделенная от площади глухой стеной с целым рядом окон бойниц и одной узкой дверью.
По-видимому, это наиболее древняя часть селения. За крепостной стеной, на узком отроге среди небольшой рощи приютились остатки культовых сооружений — могильников и молелен.
А над селением, на скале виднеется, в виде небольшого алтаря древнее святилище чеченцев. говорят, что к этому месту жители боятся подходить даже до сих пор.
Все вышесказанное делает селение это одним из самых замечательных по характерности и первобытной целостности родового быта. Культура еще не успела дойти до этих диких мест.
Несмотря на суровый климат, ни одно окно здесь не знает стекла, и лишь смолистые сосновые лучины освещают неприхотливые жилища горцев.
После совещания с целой толпой туземцев, высыпавших на площадь и разглядывающих нас с бесцеремонным любопытством, нас проводят в дом, расположенный за крепостной стеной.
Комната, которую нам отвели, освещается двумя окнами — бойницами с деревянными ставнями. У стены расположен открытый очаг с дымоходом над ним и с полочкой для лучины и очажной цепью.
Над очагом — полки с посудой и прочей хозяйственной утварью. На противоположной стене развешано вооружение хозяина этого дома — старинное, но действующее, кремневое ружье, патронташ и кинжалы. Под окнами установлена широкая скамья с войлоками для спанья. Потолок. как и во всех домах селения, перекрыт по деревянным балкам плитами сланца.
Нас поразила самобытность этого затерявшегося у самого подножья льдов селения.
9-ый день похода.
- VIII.39.
Цекалой — Перой — 55 км.
Туга — перевал — Чангой — 40 км.
Как меняется мера времени во время путешествия! Всего неполных двое суток прожили мы в Цекалое, а привыкли к этому месту, как к своему родному дому, и уже тянет отсюда дальше, вперед.
Что ж, пора. Зажились.
Вещи наши снова собраны во вьюки, распределены по рюкзакам… Население аула высыпало нас проводить.
Серега фотографирует всех желающих и мы трогаемся в путь.
Сегодня день неожиданных встреч. не проходит и десяти минут нашего подъема, как мы видим, что сверху, с горы, навстречу нам спускается караван «европейского» вида! Мы торопимся вверх, предвкушая радость встречи. В этой дикой глуши так редки эти встречи со своими — с русскими, ленинградцами или москвичами, что они всегда бывают событием неожиданно — радостным!
Но не тут-то было! Группа людей, сопровождающая вьючных животных, почему-то сходит с нашей тропы в сторону и вниз, и не обращая на нас ни малейшего внимания, начинает деловито располагаться там на маленькой лужайке, расставляя на треногах какие-то приборы.
Экспедиция Академии Наук!
Какая то гражданка, видя наше недоумение, выходит все же к нам навстречу, но разговор короток, сух и официален. Прощайте неприветливые людишки! Поучитесь вежливости у горцев!
Через 2 часа, мы уже отдыхаем на перевале, любуясь в последний раз на незабываемую картину Майстинского ущелья, на горы, на гордую вершину Декакорт.
Где-то наши ребята?
Маленькое происшествие и перевьючка осла — мамы, несколько задерживает нас, а когда мы трогаемся снова, то к удивлению своему видим, что из знакомого нам леса опять выходит караван! Еще русские! На этот раз типичные туристы.
Какой контраст по сравнению с предыдущей встречей. Простые и славные ребята, москвичи, встречаются с нами радостно, как с родными.
Московские туристы, тоже, конечно, двигаются к Цекалою. Бедные цекалойцы! Ведь это же прямо нашествие!
Вовремя мы оттуда ушли.
х х х
Вечереет. Тропа наша поворачивает вправо. Навсегда покидая долину Аргуна, мы долго стоим над этой Большой Чеченской рекой, махаем платками и шапками. «Прощай, роднёхонькa».
Входим в лесистое ущелье притока Аргуна — речки «Цилхой-нахк». Здесь, в этом ущелье, расположены селения сельсовета Хильдехарой, здесь проходит скотопрогонная дорога на Тушетию.
Гостеприимный лесок скоро кончается — выходим снова на сухой и обожженный южный склон, приближаясь к селу Перой.
Уже издали, отмечаем аккуратность и хозяйственность жителей Пероя. Все поля селения обнесены заборчиком или плетнем очень хитрого и даже изящного рисунка. Даже тропа обнесена высокой плетёнкой из закруглённых прутиков. Само селение состоит из двух частей, разделённых небольшим ручейком, вытекающим из скрытого водоема.
«Адресат», которого рекомендовал нам Абдул-Кадир, некий Эки Умаров, живёт в самом конце селения. Ещё не доходя до его дома, мы встречаем интересную группу стариков. Все они одеты чрезвычайно живописно, головы у многих из них украшает чалма, в руках они перебирают чётки. Видимо, они собрались здесь на крыше, расположенной ниже тропы сакли, на какое-то своё совещание старейшин. Однако, завидев нашу, необычайную для здешних мест, группу, они прерывают свою медлительную важную беседу, чтобы приветствовать чуждых гостей. Мы тоже останавливаемся, стараясь показать им своё почтение и уважение, а Серёга вызывает даже одобрение всех собравшихся, произведя целую церемонию » Селям Алейкюм» с самыми важными из стариков, по всем правилам чеченского этикета.
Один из стариков высокий красивый в белоснежной чалме оказывается нашим будущим хозяином — Эки. Есть что-то индусское в красивом смуглом лице с блестящими молодыми глазами этого горного орла. Члены его семьи высыпаются к нам навстречу…
12-ый ДЕНЬ ПОХОДА
21 августа 1939 г.
Хангихой — межперевалье
Дождь и туман царят сегодня в ущелье. Проводить нас выходит вся семья хозяина.
Как отличаются жители самых глухих ущелий горной Чечни от того представления о них, которое было у нас в начале пути! Простые и скромные люди эти полны благородства и какого-то внутреннего достоинства, приветливы, радушны и необыкновенно вежливы… Несмотря на полное незнание ими русского языка, у нас за этот короткий срок установились самые теплые и дружественные отношения с Хунарком Джовбатиновым и его семьей. Итак, расстаемся со своими последними чеченскими хозяевами. Впереди нас ждет перевал в 3600 м, а за ним новая страна — Тушетия.