25 января 1938 года родился Владимир Высоцкий — всенародно любимый поэт, бард, актер, кумир нескольких поколений СССР и России. Его песни знали и любили многочисленные поклонники в Чечено-Ингушетии. В 1979 году гастрольные маршруты певца пролегли через Грозный. После трех концертов на стадионе ручных игр состоялась встреча Высоцкого с театральными артистами. Вспоминает инициатор того памятного события Руслан Хакишев, главный режиссер Чеченского театра им. Х. Нурадилова, лауреат Государственной премии РСФСР, Народный артист РФ:
— Я познакомился с Высоцким в 70-х. К тому времени я дважды закончил Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии (актерский, затем режиссерский факультеты). Жил в Москве, работал режиссером на Центральном телевидении. Театр на Таганке был безумно популярным, на его спектакли трудно было попасть…
Как-то у меня возникла идея сделать передачу о классике испанской драматургии Гарсиа Лорке, и я пригласил для участия в ней актеров театра на Таганке. Буквально через несколько дней мне звонит директор этого театра Николай Дупак: «Я слышал от наших актеров, что вы готовите передачу о Гарсиа Лорке. Дело в том, что Любимов долгое время работает над спектаклем «Испания, Испания». Мы хотели бы встретиться с вами».
Встретились, поговорили. Мне предлагалось поработать над спектаклем «Испания, Испания» в качестве помощника режиссера. «Но прежде, — говорит Дупак, — просмотрите наш репертуар».
Забегая вперед, скажу, что замысел Любимова по каким-то причинам не осуществился. Он часто делал очень сложные композиции из нескольких частей, например, по мотивам военной поэзии. В целом постановки знаменитой «Таганки» отличались не только гражданским звучанием, но и особой манерой игры актеров, поэтическим языком. И, конечно, звездным составом труппы. Помню, спектакль «Галилео Галилей» с участием Владимира Высоцкого я видел пять раз, настолько сильное впечатление оказала его игра. Нередко я заходил в репетиционный зал, во время перерыва общался с актерами. Как-то они, выйдя из зала в фойе, курили. Среди них был Высоцкий. Я подошел, мы перебросились с актерами несколькими фразами. Так состоялось мое, скажем так, коридорное знакомство с Высоцким.
А несколько лет спустя я вернулся в Чечено-Ингушетию, в театр имени Х. Нурадилова. Шел 1979-й год, мы работали уже в здании нового театра, когда Высоцкий приехал в Грозный с концертами. В те годы существования цензуры, жесточайшего контроля над репертуаром, о его гастролях можно было узнать из нескольких афиш, расклеенных в Грозном. Но у певца, которого не жаловали власти, была армия поклонников. Кумир миллионов, поэт, бард, гражданин, в каждой из этих творческих ипостасей он был непревзойден мощью своего таланта и индивидуальности. Его любила страна. И мы, чеченские актеры и режиссеры, как и многие жители Чечено-Ингушетии, разумеется, не были исключением. Узнав о приезде Высоцкого, я и мои коллеги по «цеху» надеялись на творческую встречу с ним.
Как председатель Союза театральных деятелей ЧИАССР я позвонил ему с просьбой о встрече с труппой. И получил отказ: Владимир сослался на занятость, в его голосе чувствовалось раздражение. Но желание встретиться с ним было велико, и после его очередного (второго) концерта на стадионе ручных игр я и актеры ингушской труппы прошли за кулисы и вновь пригласили его в театр. На этот раз он дал согласие. «Только, — говорит, — чтобы, кроме артистов, никто не знал».
На следующий день, после третьего – и последнего – грозненского концерта, Высоцкий приехал в театр. К тому времени мы «отшили» многих его поклонников из околотеатральных кругов, до которых дошла информация о предстоящей встрече. Учитывая пожелание Владимира об узком круге участников, пришлось сослаться на позднее время запланированного мероприятия.
Гостя принимали в фойе. Вместе с нами были актеры Русского драматического театра имени Ю. Лермонтова (мы работали с ними в одном здании, на одной сцене — поочередно). К встрече приготовились: столы были установлены национальными блюдами (разумеется, без «жижиг-галныш» не обошлось). Я подарил Владимиру белую папаху-«чабанку». Беседовали о многом. О театре, о концертной деятельности Высоцкого, о каких-то бытовых вещах… Он знал, что интересен людям как певец, и его пальцы сами собой потянулись к гитаре. Многие из нас, его слушателей, впервые услышали песню «Летела жизнь в плохом автомобиле…» В ней была жесткая правда о сталинизме. Владимир пел о жизни чеченцев и ингушей в годы высылки, о стравливании народов, о том, как выжил, благодаря школе жизни горцев, их законам братства. А страна продолжала «жить в плохом автомобиле с выхлопом в трубу»…
Помню, слова и исполнение автора произвели особое впечатление на актеров, переживших ужасы депортации 1944-го. Яраги Зубайраев, Хава Хакишева и другие актеры старшего поколения не могли сдержать слез. Высоцкий, который хотел сменить тему, спеть что-нибудь жизнеутверждающее, понял: после такой песни лучше поставить точку. И отложил гитару.
Мы поднялись на второй этаж, в мой кабинет и продолжили разговор в еще более узком кругу. Вместе с нами осталось человек десять-двенадцать, в основном, молодежь. Тогда я и рассказал Владимиру о своей задумке поставить «Гамлета» в нашем театре, о своем видении образа главного героя и пьесы в целом. В основе моей трактовки – развитие сюжета через восприятие Гамлета. Он — участник каждой сцены спектакля, вокруг него разворачиваются все события, его глазами зритель видит перипетии трагедии. И еще такой акцент в образе шекспировского героя: Гамлет не просто борется с врагами, но и знает, каковы будут дальнейшие их шаги. Для Гамлета зримы последствия зла, он видит грядущее.
Вот такой мне виделся камерно-масштабный спектакль.
Выслушав меня, Владимир сказал:
— А мне это интересно. Можно сделать гастрольный вариант вашего театра.
Словом, дал предварительное согласие на участие в спектакле нашего театра. Разумеется, речь шла о сценической интерпретации «Гамлета» на русском языке. Мои сомнения, связанные с небольшим акцентом речи наших актеров, Высоцкий развеял замечанием о гастрольной практике западноевропейских театров. Мол, еле улавливаемый, неявный акцент – не проблема.
Пока мы обсуждали идею постановки, минул час ночи. В это время, узнав о местонахождении Высоцкого, к нам пожаловали работники обкома партии. Большие по тем временам начальники (фамилии называть не стану), изрядно подвыпившие, от порога прервали нашу беседу: «Володя, а мы думали ты высоченного роста!». И так далее, и тому подобное… Судя по дальнейшему поведению Владимира, он терпеть не мог фамильярности. И сразу распрощался: «Мне пора, спасибо за гостеприимство».
Когда я его провожал, вновь вернулись к разговору о постановке. Высоцкий повторил: «Мне это интересно». Продиктовал свои телефоны. И сказал, что улетает в Москву, затем в Париж, а через 20 дней дает концерт в Моздоке. Его рабочий график был расписан по дням, и он знал, какого числа выступит в Северной Осетии. Следующую нашу с ним встречу Владимир назначил на ту самую ночь после моздокского концерта. «Сразу после выступления мы выезжаем в Грозный и в час ночи с вами встречаемся».
Проходит три недели, настает тот самый день, наступает ночь. Мы, человек двадцать, ждем Высоцкого в театре. Льет дождь, никаких звонков. «Наверное, не приедет», — приуныли многие и разошлись. Остались молодые ингушские актеры (Наурбиев, Боков, Яндиева), всего восемь человек. Звоню в гостиницу «Чайка». Мне отвечают: никто номер не заказывал. В полночь звоню второй раз, и меня связывают с Высоцким. Слышу в трубке его, запыхавшегося с дороги: «Ну, чеченец, я сдержал слово!».
Позже выяснилось, что спешный отъезд Высоцкого вызвал скандал в Моздоке. Как рассказал мне его администратор, артист должен был спеть во втором отделении концерта. Но предпочел выступить в первом (уступив место какому-то молодежному вокально-инструментальному ансамблю), чтобы успеть в Грозный. По словам администратора, Высоцкий ему сказал: «Раз нам ехать к чеченцам, надо спешить». А многие зрители шли «на Высоцкого», поэтому явились ко второму отделению… Представьте их разочарование!
Для нашей труппы его приезд был, разумеется, еще одним праздником. Стоит ли говорить о том, что общение с артистом такого масштаба как Владимир Высоцкий, особая атмосфера встречи давали творческий заряд собравшимся.
Немного о нем как об актере. Его игра поражала своей внутренней силой. Кроме того, он избегал поверхностности, причем во всех своих творческих ипостасях. Например, прежде, чем начать работу над песней о летчиках, боксерах или шахтерах, изучал их профессиональный лексикон, привычки. Его поэзия всегда отражала реальную жизнь. Поэтому с каждой новой «профессиональной» песней в стране циркулировали слухи о том, что он окончил летное училище, работал в шахте или был спортсменом.
Но главным его талантом был талант человеческий. Именно он придавал особую магнетическую силу его дару актера и исполнителя авторской песни. В ту нашу встречу после его моздокского концерта мы говорили о многом, и не только о моей трактовке спектакля «Гамлет». Как выяснилось, Высоцкому очень понравились скульптурные работы Ильяса Дутаева. Он рассказывал о своих впечатлениях, слушал нас.
Из чего складывался магнетизм его личности? Вот то, что отложилось в моей памяти. Владимир был предельно честен во всем. В нем не было озлобленности опального барда, наоборот, ко многим вещам он относился с юмором. Не любил, когда его хвалили в лицо. Помню, во время встречи кто-то восторженно отозвался о его исполнении роли Хлопуши в спектакле «Пугачев» (по пьесе Сергея Есенина). Высоцкий опустил взгляд – никакой реакции.
Судя по нашему знакомству, к сожалению, непродолжительному, он был исключительно прямой человек. Да и сам не терпел двусмысленностей, неискренности от кого бы то ни было. Рядом с ним нельзя было фальшивить, например, изображая из себя светского льва. Он мгновенно реагировал как на отталкивающие для него моменты, так и на то, что его заинтересовало в собеседнике. На идею, образное выражение, на какую-то крупицу чего-то нового, необычного. Его взгляд становился цепким, в нем что-то срабатывало, словно запоминая и откладывая какую-то деталь увиденного в творческую лабораторию.
В тот вечер наша беседа длилась с часа ночи до шести утра (в 6. 50 у него был самолет). Завершилась она вновь обсуждением идеи совместного спектакля. Согласитесь, тот факт, что Владимир Высоцкий на нее откликнулся, вызвавшись сыграть главную роль, говорит очень многое. О готовности экспериментировать, о глубине и неординарности его творческого мировосприятия.
Что касается его впечатлений от поездки в Грозный, о них стало известно уже после его смерти. Наши с ним встречи состоялись в августе 1979 года, а через год Высоцкого не стало. Вскоре в Москве, в его доме побывал Николай Куан, режиссер Чечено-Ингушского ТВ (тот самый, что снимал выступления Высоцкого в студии телевидения здесь, в Грозном). Куан взял у матери Владимира интервью, в котором были такие ее слова: «Володя всегда приезжал с гастролей усталый. А тут приехал и говорит: «Знаешь, в Чечено-Ингушетии меня так обогрели».
Записала Зарина Висаева